Битва за Францию - Страница 89

— Не троньте его! — воскликнул он. — Нужно узнать, кто его сообщники.

Солдаты, узнав Уолтера, который как они знали, был одним из ближайших друзей Бэкингема, послушались. Монтегю приказал обыскать арестованного, в шляпе которого обнаружили бумажку: «Если меня убьют, пусть никто не осуждает мой поступок, а осуждает себя, потому что грехи ожесточили наши сердца. Тот, кто боится пожертвовать своей жизнью, недостоин называться дворянином и солдатом. Джон Фельтон».

Уолтер сунул записку в карман, и, распорядившись отвести убийцу в тюрьму, выбежал во двор, чтобы немедленно ехать к королеве. Уже садясь на коня, он услышал страшный крик, от которого кровь стыла в жилах: герцогиня Кэйт, увидев тело мужа, упала в обморок.

ГЛАВА 15. ИЩИ, КОМУ ВЫГОДНО

Как Уолтер ни торопился в Лондон, чтобы самому сообщить королеве скорбную весть, та достигла Уайт-холла раньше него. Прочитав на растерянных лицах придворных то, что его опередили, Монтегю даже не стал спрашивать аудиенции, а прошёл в кабинет Её Величества через бывшие покои баронессы Сент-Люс, которые теперь пустовали. Генриетта была там. Заметив секретаря, она даже не шелохнулась, и даже видавшего виды Уолтера потрясло её помертвевшее лицо.

— Вы были там? — наконец спросила Генриетта.

Молодой человек бессильно кивнул.

— Всё произошло на моих глазах. Не приведи господь мне ещё раз увидеть такое...

Спохватившись, он замолчал. Королева тоже не проронила ни слова. Казалось, её мысли блуждают где-то далеко, но Монтегю не мог позволить ей предаваться отчаянию.

— Это сделал де Молина, я уверен, — заявил он. — Только Великий магистр «Молчаливых» мог подослать к герцогу этого сумасшедшего фанатика.

Генриетта отрицательно покачала головой:

— Гибель Верховного адмирала сейчас, когда английский флот готов отправиться в плавание, — это смертный приговор всем французским гугенотам, и маркиз, при всей своей ненависти к покойному, не мог этого не понимать.

— Это было бы так, если бы Бэкингем и впрямь собирался отстаивать интересы ларошельцев. Но он был далёк от этого, Мадам! Я своими ушами слышал, как Субиз обвинил его в том, что герцог хочет повести флот к Ла-Рошели только для того, чтобы самому заключить выгодный мир с французами. Неужели Ваше Величество думает, что Бэкингем проникся горячей любовью к ларошельцам, которые вовремя не поддержали английскую интервенцию, чем поспособствовали поражению прошлой экспедиции? И потом в отличие от Субиза он не был склонен недооценивать Ришелье и его дамбу.

— Но... — королева задумалась. — Зачем же тогда Бэкингем снаряжал в путь корабли?

— Чтобы продемонстрировать свою силу в возможных переговорах. Герцога убили в тот момент, Мадам, когда он собирался ехать в Саутвик, чтобы предложить это королю вместе с венецианским послом, который должен был выступить посредником. Думаю, де Молина каким-то образом узнал намерения герцога и решил убрать его с дороги, пока он не заручился согласием Его Величества. Флот уже готов к отплытию, в Англии достаточно храбрых командиров, способных возглавить экспедицию, да и солдаты, ненавидящие Верховного лорда-адмирала охотнее будут повиноваться новому командующему. Вы понимаете, о чём я говорю?

— Но Великий магистр ничего не сказал мне о своих подозрениях, — совсем растерялась Генриетта.

— Конечно. А ещё он позабыл вам рассказать о том, что произошло в Женеве, когда орден иезуитов напал на его след.

— Потому что ни о чём не подозревает!

— Или же знает наверняка. Ваше Величество, вы действительно уверены, что маркиз поверил той сказке, которую вы ему рассказали? Потому что, если это не так, следующей его жертвой будете вы.

Генриетта поднялась. Её чёрные глаза расширились от ужаса, алые губы побелели.

— Сядьте, — тихо проговорил Монтегю. — Я знаю, что поступаю жестоко, говоря так, но у меня нет другого выбора. Нужно действовать сейчас, иначе будет поздно. Вы должны немедленно покинуть этот дворец. Де Молина уже изучил здесь все ходы и выходы, особенно тот, который ведёт в ваш кабинет. Поставить туда охрану — значит сообщить всему миру о его существовании, а оставить всё, как есть, — всё равно, что подставить собственную шею под топор палача. Поезжайте в Саутвик. Королю сейчас необходима ваша поддержка, а вам нужна защита Его Величества. И потом, — усмехнулся он. — Смерть герцога несомненно нанесла королю глубокую рану, но свято место королевского фаворита пусто не бывает, и мне бы очень хотелось, чтобы сердце Его Величества целиком принадлежало только вам, моя королева...

*** * ***

Когда Генриетта приехала в саутвикский дворец, так царило необычное оживление. Вопреки отчаянию короля, который оплакивал друга, запёршись в своих покоях, большинство придворных не разделяли его горя. Многие радовались, полагая, что теперь наступит мир между монархом, парламентом и народом, но благоразумно скрывали свои чувства. Взяв на заметку наибольших весельчаков, Генриетта сразу же направилась к королевской опочивальне.

— Чарльз, открой, — попросила она, постучав.

Какое-то время из-за закрытой двери не доносилось ни звука, но потом щёлкнула задвижка, и королева увидела залитое слезами лицо мужа. Не говоря ни слова, он затащил её в комнату и снова запер дверь. И прежде чем Генриетта успела сообразить, как себя вести, Чарльз схватил её в объятия и принялся осыпать поцелуями.

— Моя дорогая, любимая, — шептал он. — Вы единственная, кому я могу верить среди этой толпы убийц и предателей, которые нацепили на лица траур, но обрядили свои подлые души в праздничные одежды, радуясь смерти того, кто был мне единственным другом. Вы нужны мне... сейчас... всю жизнь...