Битва за Францию - Страница 50

Уолтер познакомился с генералом ещё в то время, когда был студентом знаменитой Римской коллегии, основанной самим Игнатием Лойолой. Нужно заметить, что иезуитское воспитание считалось лучшим в то время, и даже протестанты отдавали своих детей на попечение ордена. Впрочем, Монтегю сразу же возненавидел лицемерие и притворство, царившие в этом и подобных заведениях, и только неуёмное честолюбие помешало ему бросить учёбу. Смышлёный юноша понял весь смысл устройства организации и поклялся себе взобраться на самый её верх.

А это было очень непросто, так как особое внимание здесь обращалось на детей влиятельных родителей, которые могли бы в будущем сослужить пользу ордену благодаря своим деньгам и связям. Но одарённые дети, даже без родственной поддержки также имели шанс устроить свою судьбу, сумей они обратить на себя внимание своих наставников, так как основной целью ордена и смыслом всей воспитательной работы была подготовка боевого духовенства, способного силой, умом и знаниями овладевать умами и сердцами мирян. Поняв всё это, умный и талантливый юноша принялся за дело. Сложнее всего было поладить с учениками старших классов, которые были наставниками в младших. И Монтегю, уподобившись «бессловесному трупу», как того требовало учение, припрятал собственную волю до лучших времён и смиренно выполнял все их требования. Таким образом, он прошёл хорошую школу выдержки и лицемерия, что и помогало ему потом обводить вокруг пальца самых проницательных людей.

Уроки ораторского искусства, тщательно преподаваемые в коллегии, также сослужили ему хорошую службу, так как помогли преодолеть природную застенчивость и развили дар красноречия. Наставники прочили Монтегю блестящее будущее, но временами Уолтера одолевали сомнения — стоило ли связывать свою судьбу с орденом? Стоит ли заветное место професса потраченных усилий и долгих лет жизни, отданных его завоеванию? И в тот момент, когда Уолтер собирался всё бросить, судьба неожиданно свела его с Муцием Вителлески.

Очень немногие студенты знали, кем был этот пожилой человек, иногда посещавший коллегию, но Монтегю, нет, не узнал, скорее почувствовал скрытую в нём силу.

— Ты не такой, каким хочешь казаться, — однажды сказал ему генерал. — Но хорошо притворяешься.

«Плохо притворяюсь, если вам удалось разглядеть это», — подумал Монтегю, но вслух сказал: — Стремление к идеалу свойственно природе человека, отец мой. Но никому ещё не удалось достичь его при жизни. Поэтому я не стыжусь своих попыток и того, что вы разглядели их.

— Что есть для тебя идеалом?

— Бог.

— Нельзя стать Богом, — заметил Вителлески.

— Но можно приблизиться к нему. Не в этом ли суть учения ордена?

— Ты далеко пойдёшь, — после минутной паузы, сказал генерал. — Я буду следить за тобой, — добавил он на прощание.

И сдержал своё слово.

Однажды Монтегю пришлось присутствовать на экзекуции сокурсника, на которого написал донос его лучший ДРУГ.

— Ты ведь не одобряешь этого, — генерал подошёл так незаметно, что Уолтер поневоле вздрогнул. — И прав, потому что сотня розог вряд ли способна изменить человеческую природу.

— Я не могу не одобрять, ни порицать, я ещё не готов к этому, — спокойно ответил Монтегю.

— Правильно, — кивнул святой отец, — ибо многое ещё сокрыто от тебя. Но знай, что путь к совершенству лежит через пороки, сокрытые в природе человека, и достичь совершенства можно только, убив их в себе. Тот молодой человек, который сейчас извивается под ударами палок, был слепым, и не сумел разглядеть в себе эти недостатки. Их разглядел его друг, и, так как долг христианина помогать своему ближнему, он и помог своему товарищу стать на путь исправления.

— Донеся на него? — уточнил Уолтер.

— Конечно. Но человек слаб, и сам не может преодолеть свою природу. Поэтому его наставник сейчас и помогает ему в этом.

Генерал указал на священника, который с каменным лицом сёк тело несчастной жертвы.

— Ты согласен со мной? — спросил он.

Монтегю усмехнулся.

— Но ведь порок двигает человека к совершенству! А, уничтожив его, мы уничтожаем сам путь к спасению.

— Объяснись!

— Соглядатай нужен лишь затем, чтобы послушник помнил, что Бог видит все его дела и помыслы. И, как этого юношу настигла кара за нарушение устава, так и любого смертного ожидает расплата за нарушение Заповедей Божьих.

— Какую же заповедь нарушил доносчик? — громко спросил Виттелески, делая знак священнику прекратить экзекуцию.

— Боюсь, что его поступок продиктован грехом тщеславия, — ответил Уолтер, скромно потупив взгляд. — Его наградили за донос, но на его лице нет должного смирения, с которым подобает относиться к награде.

— Тогда он тоже заслуживает наказания.

— Да, отец мой. Но если его наказать за этот грех, руку помощи он уже не протянет.

— И, уничтожив порок, мы уничтожаем сам путь к спасению, — заключил генерал.

Монтегю молчал.

— Я не ошибся в тебе, — после долгой паузы, проговорил Вителлески. — Ты действительно далеко пойдёшь...

Эта беседа, а, может, и многие другие, последовавшие потом, помогли Монтегю совершить невероятное: перескочив сразу через три ступени орденской иерархии и десять лет ожидания, сразу по окончании коллегии он был посвящён в сан светского коадъютора.

— Ты ещё не готов к принятию монашеских обетов, — сказал ему генерал, присутствующий на церемонии, — но к служению уже подготовлен. Я собираюсь испытать тебя. Ты, кажется, хотел ехать в Китай?